Мы черпаем наслаждение из искусства именно потому, что оно возносит наши собственные влечения к пределам толерантности.
Многие жестокие фильмы или истории призваны быть инструментами разоблачения преступлений или предоставления моральных ориентиров, хотя на практике они апеллируют к нашему садомазохистскому удовольствию, и вовсе не потому, что мы желали такой жестокости до встречи с ними.
Суть в том, что они расщепляют нас надвое.
Одна наша часть переживает ужасающие сцены, как если бы мы были их свидетелями в реальной жизни, и, таким образом, отвергает их;
другая, «эстетическая» часть оценивает их как мощные эффектные сцены.
Одна часть нас протестует против мучения,
другая находит в нем удовольствие.
Делегируя вымышленному представителю дьявола, представленному в художественной литературе, задачу претворить зло, мы тем самым позволяем себе быть в восторге от садистического акта, чьей потенциальной жертвой мы себя воспринимаем, но в глубине души радуемся тому, что место реальной жертвы занимаем не мы.
Автор: Оксана Юрах
